20-е – 30-е годы – страшные по своей жестокости страницы в истории СССР,
которые невозможно восстановить, поскольку жертвы исчисляются
миллионами, – талантливые люди, технические специалисты, руководители,
ученые, писатели, интеллигенция. Власть страны стремительно избавлялась
от свободно мыслящих людей, обезглавливая страну. Террор охватывал без
разбора все регионы, все республики. В расстрельных списках были
фамилии русских, евреев, украинцев, грузин и других представителей
больших и малых народов страны. Малочисленная «красная» волна
российской эмиграции катилась за границу.
Быстрый экономический рост при нехватке капитала, в условиях
нарастания военной опасности ограничил материальные возможности стимула
к труду, привел к падению жизненного уровня. Психологическое
напряжение росло в обществе, как снежный ком. Ускоренная
индустриализация, резкая коллективизация активировали процессы
миграции населения. Проводится мощный политико-идеологический прессинг,
направленный сломить грань между политическим и гражданским
обществом. Экономика подчинилась тотальному контролю со стороны
государства, происходит слияние партии с государством, государство
«утонуло» в идеологии.
«Социалистическое наступление» в этот период выразилось в
повышении плана выполнения показателей в промышленности, в сплошной
коллективизации,— попытка снять социальную напряженность, накопившуюся в
обществе и разрешить экономические проблемы. В связи с ускорением
индустриализации предпринимаются попытки интенсификации труда,
одновременно удешевляя его стоимость. Пересмотр норм выработки усиливал
уравниловку, снижался заработок. Недовольные рабочие высокой
квалификации обращались к руководству с целью получения разъяснений,
бастовали. Вследствие «политики затягивания поясов» недовольство
приняло внушительные масштабы . Государство во главе с партией
направило в русло «спецеедства» эту ситуацию. Громоотводом стал
«шахтинский процесс» (1928 г.). Тогда признали виновными инженеров и
техников Донецкого бассейна. Их, как вредителей обвиняли в организации
взрывов на шахтах, в преступных связях, в махинациях с оборудованием,
нарушением техники безопасности, законов о труде и т. д. Шахтинское
дело» послужило поводом к продолжительной пропагандистской кампании.
Публикация материалов о «вредительстве» в Донбассе вызвала в стране
эмоциональную бурю. В коллективах требовали немедленного созыва
собраний, организации митингов. На собраниях рабочие высказывались за
усиление внимания администрации к нуждам производства, за усиление
охраны предприятий. Происками контрреволюции объявлялись в
коллективах, например, задержка с выплатой заработка на два-три часа,
снижение расценок и т. д.
Политические процессы конца 20 — начала 30-х годов послужили
поводом для массовых репрессий против старой («буржуазной»)
интеллигенции, представители которой работали в различных наркоматах,
учебных заведениях, в Академии наук, в музеях, кооперативных
организациях, в армии. Основной удар карательные органы наносили по
технической интеллигенции — «спецам». Тюрьмы в то время назывались
остряками «домами отдыха инженеров и техников». Уже в 1926 г. ощутимой
стала нехватка квалифицированных работников, а среди безработных
преобладали конторские служащие низкой квалификации и чернорабочие,
поскольку в 1926—1929 гг. рабочий класс пополнялся крестьянами на 45%,
служащих — на 7%. «Новые рабочие» были далеки от общественной жизни,
были легко манипулируемыми партией и идеологией.
Церковные и сектантские организации также попали в число
«врагов». Партия отметила рост влияния церкви, особенно на молодежь,
увидев для себя огромную опасность, понимая, что сектантские
организации объединяют не меньше молодежи, чем комсомол. Проблемы
духовности, нравственности, культуры, традиций, свободы выбора для
человека не волновали новых вождей.